abusesaffiliationarrow-downarrow-leftarrow-rightarrow-upattack-typeburgerchevron-downchevron-leftchevron-rightchevron-upClock iconclosedeletedevelopment-povertydiscriminationdollardownloademailenvironmentexternal-linkfacebookfiltergenderglobegroupshealthC4067174-3DD9-4B9E-AD64-284FDAAE6338@1xinformation-outlineinformationinstagraminvestment-trade-globalisationissueslabourlanguagesShapeCombined Shapeline, chart, up, arrow, graphLinkedInlocationmap-pinminusnewsorganisationotheroverviewpluspreviewArtboard 185profilerefreshIconnewssearchsecurityPathStock downStock steadyStock uptagticktooltiptwitteruniversalityweb

Материал доступен на следующих языках: English

Статья

15 Апр 2021

Интервью с Сергеем Соляником, Консультантом Crude Accountability, Казахстан

Business & Human Rights Resource Centre

Какова ситуация с правозащитниками, работающими над проблемами в области прав человека, связанными с предпринимательской деятельностью в Казахстане? Достаточно ли защищены правозащитники?

Если в целом оценивать ситуацию, я считаю, что она ухудшилась в какой-то степени. Если правозащитники раньше работали, где-то их игнорировали, то сейчас началась активная фаза противодействия со стороны властей. По крайней мере, в области медиа, политических прав человека, судя по последним событиям в стране. С другой стороны, информация о деятельности правозащитников стала более доступной, в социальных сетях и СМИ. Люди сегодня начали активно понимать, что нужно что-то менять в стране. Поэтому их внимание к деятельности правозащитных организаций возросло, так как ожидания на помощь со стороны государства снижаются. Граждане ищут способы сами решать проблемы, объединять свои усилия, в том числе при помощи правозащитных организаций.

Если говорить о какой-то действенной защите, механизмах, допустим положений международных конвенций, специальных органов, которые стоят на защите правозащитников, я бы не сказал, что это они действуют внутри страны.

В Казахстане, конечно, ситуация получше, чем в Туркменистане или ряде других стран Центральной Азии, по ряду позиций даже лучше, чем в России. Но я бы не сказал, что в Казахстане правозащитники защищены.

С какими наибольшими рисками сейчас сталкиваются правозащитники? Ситуация улучшилась или ухудшилась за последние пять лет? Изменилась ли она вовремя COVID-19, и если да, то как?

Это обвинения в распространении заведомо ложной информации (ст. 274 УК РК), с которой я лично столкнулся, обвинения в разжигании социальной розни. Также есть ряд других статей, которые могут быть использованы против правозащитников.

Например, как в случае с журналистом Лукпаном Ахмедьяровым, которому вменяют нарушение статьи 423 УК РК «Разглашение данных досудебного производства» за его профессиональную деятельность.

Я думаю, что за последние пять лет деятельность правозащитников стала более известна и обсуждаема в обществе. Власть, даже как бы идёт на диалог с правозащитниками. Однако, с другой стороны, идет сокращение пространства их деятельности, давление. Может коллеги со мной не согласятся, но я думаю нарастает давление, особенно в свете последних событий.

Пандемия коронавируса в определённой степени осложнила их работу, так как власти стали, под видом проведения карантинных мер, подавлять открытые выступления граждан и правозащитников.

Не могли бы вы рассказать нам больше о своей работе в сфере бизнеса и прав человека?

Наша организация действует уже почти 20 лет. Мы ведём мониторинг деятельности нефтегазовых компаний в Каспийском регионе, то, как их деятельность отражается на правах людей, которые проживают вблизи таких предприятий, и состоянии окружающей среды. Мы стараемся тесно взаимодействовать как с жителями на местах, кто подвергается негативному воздействию, если от них есть запрос на оказание помощи, а так же с экологическими организациями в этих странах.

Можете ли вы рассказать, с какими угрозами или преследованиями вы столкнулись в результате этого? Как компании были вовлечены в это?

7 мая 2019 года мы с женой решили навестить поселок Березовка в рамках мониторинга ситуации после переселения жителей. На протяжении многих лет наша организация, совместно с местными активистами и НПО, вела кампанию за переселение людей из опасной близости к Карачаганакскому нефтегазоконденсатному месторождению. По приезду мы стали фотографировать поселок, вернее то, что от него осталось. Поселок, теперь уже бывший, находится в санитарно-защитной зоне Карачаганака. Согласно законодательству РК не запрещено посещать, находиться в этой зоне. Однако, минут через 15 к нам подъехала машина, вышел человек и стал спрашивать, что мы там делаем. На мой вопрос кто он такой, он мельком показал бейджик компании «Карачаганак Петролеум Оперейтинг» (КПО). Я ему ответил, что мы имеем законные основания находиться здесь и ничего не нарушаем. После встречи с ним, прошло ещё минут 15-20 и в другой части посёлка, к нам подъехала полицейская машина и нас задержали. Основанием для задержания, по мнению полицейских, было якобы нахождение в «экологической зоне, где запрещена фотосъёмка». В Бурлинском РОВД города Аксай, я узнал, что оказывается меня доставили для допроса по уголовному делу, о котором я ранее никогда не слышал. Задержание и доставление в отделение полиции произошло с нарушением статей 208 и 157 Уголовно-процессуального кодекса РК. Уже в кабинете у следователя стало известно, что уголовное дело, по которому меня решили допросить, было возбуждено ещё в начале 2017 года по статье 274 УК РК о распространении заведомо ложной информации. Я отказался отвечать на вопросы без адвоката, и мне была выдана официальная повестка, явится на допрос, на следующий день, то есть снова приехать в Аксай из Уральска за 150 км. Помимо меня, в полиции была допрошена жена, с целью установить, что мы делали в Берёзовке в этот день. Сразу после выхода из полицейского участка я посетил прокуратуру Бурлинского района, где подал жалобу на противоправные действия сотрудников полиции. 8 мая я повторно приехал в Аксай вместе с адвокатом для допроса, суть которого касалась участия общественности в оказании помощи пострадавшим детям Берёзовки. В конце мая я получил уведомление от следователя, что моя вина в причастности к «преступлению» не доказана, а расследование уголовного дела приостановлено. Тем не менее, я считаю, что и само уголовное дело и моё незаконное задержание 7 мая, а также допросы 7 и 8 мая являются формой давления и запугивания со стороны местных властей и КПО меня и моих коллег за деятельность по защите прав жителей Берёзовки на здоровую окружающую среду.

Компания КПО была вовлечена в моё задержание. Надо понимать, что компании в РК относятся к правозащитникам так, как как к ним относится власть. Когда компании видят, что власть позволяет себе нарушать закон и попирать права граждан, то и компании тоже ведут себя соответственно. Есть конечно риторика на официальном уровне, что компании в стране придерживаются и соблюдают права человека. Однако, то, что декларируется на словах, на деле не выполняется.

Как другие НПО отреагировали на нападения/преследования, которым подверглись вы? Как насчет широкой публики? Была ли какая-то реакция со стороны международного сообщества, включая зарубежных покупателей и инвесторов?

В моем случае мне помогла поддержка правозащитных организаций и СМИ, среди которых были газета «Уральская неделя» и «Радио Азаттык». Активно помогали коллеги из Бюро по правам человека, Е.А.Жовтис и П.М.Кочетков, оказывал поддержку «Кадыр-касиет». Была поддержка от коллег на международном уровне, от участников общественной платформы «Солидарность».

По возвращении домой в г.Алматы, в начале июня 2019 года я направил официальную жалобу Специальному докладчику ООН по вопросу о положении правозащитников. Также была направлена жалоба в Секретариат Орхусской конвенции о нарушении статьи 3.8 в связи с притеснениями со стороны государственных органов РК за мою деятельность по защите прав на здоровую окружающую среду. Обе жалобы были приняты к рассмотрению. Дополнительно я направлял жалобы в прокуратуру Западно-Казахстанской области и Генеральную прокуратуру РК.

Сотрудничают ли компании с гражданским обществом, когда возникают опасения относительно их деятельности? Можете ли вы поделиться положительными примерами, если таковые есть?

Формально в ряде западных компаний, работающих в стране, есть механизмы по рассмотрению жалоб, куда местные жители могут обратиться, если возникают проблемы. Но эффективность их деятельности вызывает вопросы, судя по тому, что проблемы не решаются.

Поддерживали либо поддерживают ли какие-нибудь инвесторы или компании правозащитников?

Я с этим не сталкивался в Казахстане.

Какую роль играет правительство? Поддерживает ли оно правозащитников? Или вы чувствуете давление со стороны правительства?

Правительство должно играть ключевую роль, так как именно оно подписывает международные документы по защите правозащитников, однако на деле этого нет. Нет политической воли. Да, проводятся диалоговые площадки, много что порой говорится на официальном уровне, но, когда люди в реальности сталкиваются с проблемами, то власти зачастую поддерживают компании-нарушители, а не собственных граждан и правозащитников, которые поднимают данные проблемы.

И случай с давлением на участников общественной кампании в Берёзовке является ярким тому примером.

Как вы думаете, что правительство или инвесторы / компании могут сделать для улучшения защиты правозащитников?

Пусть сначала государственные органы и компании начнут выполнять уже принятые в стране нормы законодательства и положения международных документов, подписанных Казахстаном.

При нашем, далёком от совершенства законодательстве, огромная проблема нарушения прав человека лежит не в области качества законов, а в системном невыполнении или игнорировании положений действующего законодательства.

Ряд международных документов имеет чётко прописанные нормы, как та же Орхусская конвенция. Выполняйте напрямую положения конвенций и уже большое количество проблем будет решено. Сейчас на государственном уровне больше слов, чем реальной деятельности.

Что могут сделать международные организации и сообщество, чтобы помочь защитить правозащитников на местах?

В первую очередь, привлекать внимание, поднимать вопросы и держать в тонусе государственные органы РК, стимулировать их к решению проблем. При этом очень важно, чтобы внимание со стороны международных организаций помогало конкретным гражданам РК решать конкретные проблемы, а не просто ограничивалось очередным отчётом «как всё плохо» в стране. Это касается и правозащитников, которые находятся на передовой по защите прав граждан.

Что побуждает вас работать? Как вы думаете, как это способствует достижению корпоративной ответственности за нарушения прав человека?

Чувство справедливости и человеческого достоинства. Это касается не только моей деятельности в рамках организации. Это и защита прав и человеческого достоинства в том месте, где я живу. Я активно занимаюсь решением проблем своей улицы, города, защиты национальных парков вблизи Алматы. Наверное, чувство собственного достоинства, является важной мотивацией заниматься правозащитной деятельностью.

Как сказал один очень уважаемый мной нефтяник: «По крайней мере вы не молчите». Любые нарушения начинаются с молчания. Хоть в этом я вижу позитив от нашей деятельности, что мы не молчим и доносим голос простых людей, особенно тех, кто проживает в глубинке, до широких масс, и поднимаем проблему нарушения их прав. Капля камень точит.

Хронология